Михаил Терещенко — фотокорреспондент информационного агентства ТАСС, входит в состав кремлевского пула, военкор. В этом году занял призовое место на престижной премии в области фотожурналистики World Press Photo за репортаж о протестах в Тбилиси в 2024 году. О том, как он пришел в профессию, как сделал кадры, за которую получил награду, как в свое время попал под обстрел в Мариуполе и какими ключевыми качествами должен обладать фотокорреспондент, Терещенко рассказал в интервью ТАСС.
— Михаил, за годы работы у вас скопилась огромная коллекция редких кадров. Чем гордитесь больше всего в профессиональном плане?
— Мне нравится снимать спорт, политические события и даже Неделю моды. Но самое интересное для меня — это сложные вызовы и съемки, где необходимо мобилизоваться — чрезвычайные ситуации, военные конфликты. Меня привлекает самое сложное. Это как покорить Эверест. Любой фотожурналист должен ставить перед собой цели, двигаться к ним и все время работать. Еще мне очень нравится снимать Москву — это мой родный город, я очень люблю его, и он всегда дарит интересные композиции, свет. За десятилетия город стал очень визуальным: появились четко выраженные линии на улицах, убрали рекламу, стало чище и интереснее. Работая в ТАСС, я регулярно снимаю Москву, постоянно прогуливаюсь по ней, снимаю городские события и даже климатические изменения.
— Если начинать с истоков, в каком возрасте открыли для себя фотосъемку?
— Больше 10 лет назад я взял в руки камеру. Отец был заядлым фотолюбителем, но он рано умер. Я прекрасно помню, как провел детство в красной комнате, где проявляли фотографии. Впервые начал снимать в 18–20 лет — мне хотелось таким образом сохранить некоторую связь с погибшим отцом. Так получилось, что я учился в институте, а параллельно работал в очень интересном месте. Это был социальный проект помощи бездомным. Мне хотелось быть полезным в мои студенческие годы, и мы ездили ночью по вокзалам, улицам, паркам и спасали замерзающих бездомных. И в какой-то момент у меня щелкнуло в голове — я понял, что нахожусь в той фактуре, где обычные люди не бывают, и здесь можно фотографировать. Тогда я начал снимать бездомных, делать портреты, репортажные и жанровые зарисовки. Так потихонечку втянулся и в итоге оказался в ТАСС.
— Как давно вы работаете в агентстве, что вас здесь привлекает и мотивирует?
— Работаю с 2017 года. В последние год-полтора наша фото- и видеоредакция стала менять формат, и это очень здорово. Мы стали снимать видео на телефон и давать срочные новости Hot news, ты чувствуешь себя действительно востребованным. С помощью фотографий и видео мы передаем достоверную информацию зрителям ТАСС и делаем это быстро.
Когда я впервые взял в руки камеру, чуть более 10 лет назад, я ходил мимо Тверского бульвара, смотрел на главное здание ТАСС и сам себе говорил: "Мечтаю, что буду здесь работать". Прошло несколько лет, и действительно я стал работать в агентстве, работаю до сих пор и буду продолжать.
— В этом году ваши снимки вышли в финал конкурса World Press Photo. Какие работы вы отправили на конкурс и как вообще пришли к идее в нем участвовать?
— Я представил репортаж в конкурсное направление "Серия снимков" по европейскому региону. Очень много работал над тем, чтобы собрать историю. Близкие помогали мне, они тоже занимаются фотографией: было много работы с тем, чтобы описать каждый снимок на английском, сделать некий журналистский посыл. Я представил на конкурс работы, снятые в Тбилиси, в Грузии, — антиправительственные протесты. Это были довольно жесткие кадры.
Много использовалось различных спецсредств как со стороны правительства, полиции, так и самими протестующими. Мой непосредственный руководитель Сергей Шахиджанян почувствовал, что для освещения событий в Тбилиси нужен штатный сотрудник, который приедет от ТАСС и сделает съемку оригинально, по-своему.
Редакция отправила меня на обучение: я проходил основы первой медицинской помощи, психологические тренинги в Красном Кресте и в "Бастионе", а также курс подготовки журналистов к работе в зоне боевых действий. Все это помогло правильно настроиться и верно оценить риски, что необходимо.
Журналист все-таки не камикадзе. Был момент на грани риска: я фотографировал протестующих, которые отстреливались от полиции из очень мощных травмоопасных фейерверков, и только они отстрелялись, мне под ноги в ответ прилетели две дымовые шашки со слезоточивым газом. А я в этот момент менял объективы — у меня было две камеры с собой. И пришло осознание, что мне просто не хватает времени снять каску, надеть противогаз, — дым уже обволакивал меня до пояса.
— И что было дальше?
— Я на секунду остолбенел: что же делать? В итоге поменял объективы и просто побежал, но, конечно, в этом облаке газа успел им надышаться. К счастью, газ был не советского образца, а западного, и он оказался не таким уж токсичным и страшным. Но все-таки минут 10–15 я был весь в слезах и не мог работать.
Возвращаясь к конкурсу, есть целая технология отбора фотографий. В Тбилиси я снимал четыре дня, и потом нужно было выстроить логику между сделанными снимками, чтобы объединить их в связный фоторепортаж. Долго к этому готовился — решил, что снимки достойные, тема хорошая и конкурс замечательный.
— Вы первый раз участвовали в этом фотоконкурсе?
— Нет, пару лет назад я отправлял на World Press Photo снимки освобождения Мариуполя в 2022 году.
Была активная фаза освобождения города-миллионника, военные продвигались, и мы, журналисты, вместе с ними. Отправились небольшой командой, которую сами и организовали. Редакция снарядила в дорогу, выдала бронежилет, каску — все необходимое.
Специфика работы в освобождаемом городе такова, что опасность повсюду: непрекращающиеся артобстрелы с обеих сторон, под ногами — неразорвавшиеся снаряды, мины. Часто украинские военные переодевались в местных жителей и устраивали диверсии. Было и так, что огибаешь угол дома, и тут перед тобой встают сгоревшие 17-этажки с почерневшими окнами, где прятались снайперы. Мы попали под обстрел в самом первом квартале Мариуполя. Судя по всему, нас срисовали с высоких зданий и отправили в нашу сторону несколько снарядов.
— Как удалось выжить?
— В воздухе все время летали снаряды, и по звуку можно было ориентироваться. Однако в какой-то момент звук изменился, и мы поняли, что на сей раз летит куда-то в нашу сторону. Мы упали на землю, и довольно большие снаряды стали рваться в 25?30 м от нас, их область поражения достигает 75 м. Нас спасло то, что мы успели залечь.
Когда я упал на землю, то понял, перемещаться и вставать нельзя, остается лишь надеяться, что снаряд не попадет в меня. В этот момент я подумал, что заняться мне нечем, кроме как фотографировать, и начал снимать своих коллег, которые лежали под обстрелом, а сзади происходили взрывы
— Как близкие относятся к тому, что вы так часто находитесь в зоне риска?
— Опасаются, конечно, но понимают, что это мой выбор и я уже не вижу себя без этой работы. ТАСС дает мощнейший ресурс, возможность ездить и снимать не только военные конфликты и сложные истории, а разный спектр событий. Я ведь еще в кремлевском пуле работаю, и это довольно непростая история. Во время коронавируса приходилось уходить на карантин — в отеле или в специальной обсерватории. Поначалу срок изоляции длился две недели, и это такой нестандартный опыт, который позволяет научиться чему-то новому. Например, в один из карантинов мне удалось освоить игру на варгане. Я сидел в номере две недели, читал книги, смотрел фильмы, учил язык и обучался игре на этом инструменте. Это интересный опыт для жителей мегаполиса — взять и остановиться, замедлиться, когда тебе нельзя выйти за пределы твоего гостиничного номера. Еду приносят, прекрасный вид из окна на любимый город, и ты наедине с собой.
В профессии я очень часто равняюсь на работы своих коллег, скорее даже старшего поколения фотографов — моих учителей. Среди них Владимир Вяткин — человек, который занимается фотографией уже с 60?70-х годов и не устает от этого. Он всегда полон идей и профессионального задора. Преподавателем у меня был Сергей Шахиджанян, который сейчас является моим руководителем. Он наш начальник и "отец солдата", всегда поможет, даст совет и поделится огромным жизненным опытом фотографа.
— Возвращаясь к теме коронавируса: вы снимали "красную зону", как рискнули согласиться на такое задание?
— Я бы назвал себя человеком любопытным. Мне кажется, главные качества для фотографа — любопытство и фантазия. Когда ты можешь вечером придумать какой-то кадр и на следующий день исполнить задумку. "Красная зона" — это было интересно, hot news — горячая и главная новость на тот период, 2020-й год, всем было страшно любопытно. И мне кажется, очень важно пойти и рассказать о том, что происходит на самом деле, как страдают люди и как за них борются врачи.
Медицинские работники были настоящими бойцами. Они сражались с неведомым вирусом и с неизвестной болезнью. Конечно, было страшно. Но как на войне, так и в "красной зоне", помимо страха, есть еще и мужество, которое позволяет пригасить страх, поставить задачи на первое место и двигаться к ним. Редакция отправила меня — нужно было действовать.
Для меня выход в "красную зону" был сравним с выходом в открытый космос
На входе висели пластиковые полосочки, потом была буферная зона с опылителем, и снова полосочки. Я прошел через первый шлюз, вышел во второй — весь в очках, маске, в специальном костюме, перемотанный. У меня было с собой две камеры, но в очках ничего не было видно уже через несколько минут — они запотели. Когда выходил через этот портал к больным, складывалось ощущение, что ты выходишь в открытый космос. Конечно, было страшно.
У кого нет страха, тому нечего делать в профессии. Нужно оценивать риски, готовиться, не лезть на рожон
Опыт был интересный, потому что там происходило главное событие тех коронавирусных лет — там шла борьба за жизнь, а это прекрасно. Мы много общались с медиками — я разговаривал с главврачом одной из больниц, и он был поначалу в удручающем состоянии, потому что тогда еще не умели бороться с этой болезнью. А через несколько месяцев мы снова беседовали, и он стал веселым, радостным — научились спасать людей. Количество погибших от коронавируса стало сокращаться, пациентов вытягивали практически с того света. Врачи — настоящие герои. Я провел там всего один день и к вечеру устал настолько, что просто ничего не хотелось, потому что очень долго был одет в спецкостюм, тело не дышало, глаза не видели из-за маски. А врачи ходили туда каждый день, и смена их длилась не 6?8 ч, как у меня, а по 12 ч и больше. Иногда даже в ночное время люди работали. Уважение и гордость.
— Что хочется снимать сегодня, в каком направлении двигаться?
— Меня привлекает фотоистория, хотелось бы переключиться в большей степени на нее и делать съемки в первую очередь про нашу страну. Победа на конкурсе — это здорово, но кадры были все-таки сделаны в Грузии, а мне хотелось бы делать акцент на России — она прекрасна и далеко не вся снята. Есть много интересных мест и совершенно удивительных людей. К тому же идет СВО — можно снять, как люди будут возвращаться по лесам на Родину, — истории в фотографиях.
— Какое напутствие можете дать фотокорреспондентам, которые только начинают путь в профессии, чем им руководствоваться?
— Во-первых, надо полагаться на опыт старших товарищей. Нужно найти ментора — человека, который понимает фотографии и может трезво оценить ваши работы. Потому что самому поначалу это сделать очень сложно — все кажется интересным, красивым, замечательным. Поэтому и нужен сторонний хороший наблюдатель. Во-вторых, надо развивать свой талант. Я рисовать не умею или, например, не играю на музыкальном инструменте, но у людей есть разные предрасположенности. Кто-то прекрасный экономист, кто-то политик от бога. Немало зависит от таланта, но пробовать себя в разных направлениях определенно стоит. Безусловно, количество всегда переходит в качество, но в случае с фотографией необходимо поддерживать количество насмотренностью.
Чем богаче бэкграунд фотографа, тем он интереснее. Поэтому мы смотрим фильмы, читаем книги, ходим в картинные галереи — ничего сложного, но это работает и действительно воспитывает глаз, взращивается видение фотографа, отчего со временем вырабатывается свой стиль, что важно.
Екатерина Шамарова
