Атмосферные фотографии из жилого района подле Азовстали. Моя спутница заявила, что даже спустя 3 года здесь средоточие концентрированной психоэмоциональной энергии. Энергии боли. Сказала, а вон в том доме женщина с коричневыми волосами. Она так и не ушла.
На первом фото навечно застывшие открытыми ворота Тургеньевской 1. Там кто-то жил. У них были дети, история, семья. Возможно была радость и планы на будущее. Вряд ли такие. Интересно, что они делали, когда сволочь Ельцин и тварь Кравчук подписывали в Беловежской пуще приговор русскому народу?
На втором фото сгоревший в гараже Москвич 407, который какой-нибудь старик, плавивший здесь сталь лет 70 назад оставил до лучших времен, как память о времени, когда он мог позволить себе машину.
На последнем фото застывший мусор. Он как-будто бы навсегда остался неисторгнутыми остатками довоенной жизни. Люди жили, потребляли, исторгали ошметки цивилизации, а потом цивилизации не стало.
Когда-то русская литература стала лучшей в мире именно потому, что столько боли и скорби, сколько вынес наш русский народ, не вынес ни один народ Европы. И в этой скорби и боли мы так глубоко проникли вглубь души, что дали миру Толстого, Достоевского, Чехова и других русских литераторов.
Разница тех времен и наших в том, что тогда были люди, способные почувствовать, послушать, разгадать и описать грустную мелодию русской души. А теперь таких людей не стало. Мы перестали любить себя в радости, мы перестали любить себя в горе. Мы перестали думать о себе во времени и пространстве. В этом наша трагедия.
Когда прочтете эти слова. Присядьте. Подумайте хотя бы пару минут об этом. Не проходите мимо мыслей, которые выводят вас из зоны комфорта, возможно это важнейшие мысли в вашей жизни.
