"Если на кону чья-то жизнь, ты находишь силы продолжать": о спасении животных в зоне СВО

От авиакомпании до зоны боевых действий

До 2014 года Евгения работала в одной из авиакомпаний, содержала семейный мини-приют для кошек, а в свободное время помогала городскому приюту для животных в Донецке, некоторых хвостатых временно брала к себе домой. Потом она работала копирайтером, но в 2022 году все изменилось.

"Все началось 2 марта. Я вывозила животных нашего мини-приюта с территории ДНР, где уже шли боевые действия. Часть питомцев забрали волонтеры из Ростова-на-Дону и Москвы, а я везла своих подопечных в столицу. На границе люди, увидев в машине переноски с кошками, сказали: "Ой, вы котика везете… А у нас свой остался в Мариуполе". У меня был шок. Я взяла адрес, чтобы позже приехать за ним. Оказалось, домашний кот заперт в подвале девятиэтажки без вентиляции — его ждала мучительная смерть от голода. Попасть туда сразу не удалось — дом находился в зоне активных боев. Но когда я наконец добралась, то обнаружила его: изможденного, испуганного до дрожи. Пришлось ездить снова и снова, привозить еду и воду. После второй поездки я поняла, что там не один кот, не сто котов и даже не тысяча котов. Там очень много брошенных животных", — говорит Евгения, сидя на кухне приюта.

Сначала животных размещали у себя дома: клетки стояли на стиральной машине, посудомойке, даже на обеденном столе. Позже организовали приют в Донецке, купив под него дом на деньги со сборов. Сейчас этот приют — одно из самых оборудованных заведений для лечения животных в Донбассе и Новороссии. Только покупка 4-этажного дома обошлась в 14 млн рублей. Оборудование операционной оценивается в 12?13 млн рублей. И все это стало возможным благодаря неравнодушным людям и их пожертвованиям.

Как работает проект

Основу проекта сейчас составляют три направления. Эвакуация — вывоз животных из зон боевых действий, включая ЛДНР, Запорожскую, Херсонскую и Курскую области. Лечение — сложные случаи вроде переломов, осколочных ранений и контузий. И помощь военным — программа "Жду тебя дома" для тех, кто хочет забрать прикормленных на позициях животных к себе домой, в любой город от Мурманска до Камчатки.

"Для семей военных животное с зоны СВО — это настоящий боевой товарищ и мохнатый привет от близких. Вывозим как кошек, так и собак. Недавно, например, вывозили собаку породы малинуа во Владивосток", — сказала Евгения.

По ее словам, задача волонтеров — оказать помощь, стабилизировать животное и как можно скорее передать его в семью. Необходимо постоянно освобождать места для следующих пациентов. Поэтому текучка животных в приюте огромная, в среднем там постоянно находятся 120?150 "хвостов".

Помимо этого, проект занимается поиском потерянных животных по заявкам хозяев, а также стерилизацией и вакцинацией кошек и собак в постфронтовых городах. По словам Евгении, это необходимо, чтобы они не расплодились в геометрической прогрессии.

"Вывезти всех мы не можем, да это и не нужно. Многие адаптировались, они защищают города и поселки от грызунов и других паразитов. Однако мы ответственны за их состояние здоровья, — подчеркнула женщина. — Кооперируемся с местными жителями, даем им корма для раскладки по точкам подкормки, а также по их просьбам лечим и стерилизуем животных, привозим лекарства".

Волонтерство с риском для жизни

На вид Евгения — простая улыбчивая женщина средних лет, в меру строгая и серьезная, но умеющая улыбнуться и пошутить. Она с легкостью сойдет за риелтора или управляющую в банке, однако ее настоящий облик проявляется, когда она сидит в УАЗе Патриот в камуфляжной одежде, бронижилетом под сиденьем и телефоном/кнопкой для РЭБа (РЭБ — радиоэлектронная борьба, комплекс технических мер по защите от несанкционированного проникновения беспилотных летательных аппаратов) в руке.

"Естественно, наш вид волонтерства сопряжен с риском. Животных иногда вывозим буквально с линии боевого соприкосновения (лбс), под дронами и работающей артиллерией. Но за три года мы с напарником приспособились уже. Он ветеран СВО, хорошо обученный опытным командиром. Благодаря ему и я выучила немного военную стратегию, да и машины у нас оборудованы. Иногда по колдобинам и бездорожью приходится гнать под 120, чтобы не попасть под обстрел. А иногда сидим часами в кустах, изучаем карты", — говорит нам Евгения. В этот момент мы ехали где-то в окрестностях разрушенной Марьинки, и Евгения пристально высматривала животных в развалинах.

Вывоз животных с опасных зон Евгения не доверяет никому: все делает только сама с напарником, с которым за годы образовалась "боевая двойка". Самое опасное, по ее словам, это дроны и взрывчатка в развалинах. Привыкли внимательно смотреть под ноги, "слушать" небо, ориентироваться по сигналам дрон-детекторов.

"Три года войны притупили страх, уже мало что пугает. Сейчас больше всего ранят две вещи. Первое — блокпосты, которые не пускают к линии фронта, не дают спасти тяжело раненное животное. Второе — взгляд. Взгляд полуживого кота или собаки, которые, едва волоча лапы, убегают от меня в разрушенный дом. Оборачиваются через плечо: "Идет за мной? Спасет?" А я не могу пойти — там мины, растяжки. И этот взгляд потом преследует в кошмарах. Но сдаваться нельзя. Приходится учиться отпускать — иначе сойдешь с ума. Потому что завтра все повторится", — поделилась женщина.

Работа в зоне боевых действий сопряжена с постоянным риском. Во время одной из эвакуаций, например, в квартиру рядом прилетел снаряд, оглушив Евгению, но она успела спасти кошку. Говорит, кошку тоже оглушило, поэтому ее удалось быстро поймать.

"Ранений, к счастью, пока не было, выгораний тоже. Только гипертонические кризы частые. От хронического недосыпа, от напряжения. Но это не становится преградой, усталость не останавливает. Потому что, когда за твоим решением стоит чья-то жизнь, ты находишь силы продолжать. Если бросить, то животные погибнут", — признается она.

Спасая животных, сохраняешь человечность

Семья для Евгении стала опорой: дочь выбрала профессию ветеринара, муж взял на себя хозяйственные заботы приюта и сопровождает ее в поездках по постфронтовым, гражданским территориям. Мать, хоть и переживает, признает важность миссии дочери.

Муж Евгении, Александр, в беседе с нами честно ответил, что за жену ему частенько бывает страшно, каждый выезд на лбс — бессонная ночь. Но деваться, говорит он, некуда, ведь от их работы зависят жизни.

Сама Евгения полностью посвятила себя делу, даже без горечи говорит, что около трех лет не ночевала в своем доме под Донецком. С мужем они почти переселились в приют, где для волонтеров оборудованы комнаты.

Как подмечает Евгения, не обходится и без хейта. Ее спрашивают, "почему животные, когда люди страдают", оскорбляют в соцсетях. Но она уверена: для тех, кто пережил войну, и гражданских и военных, эти кошки и собаки — крепкая нить к мирной жизни. Именно животные становятся тем якорем человечности, который позволяет сохранить эмпатию.

"Под Артемовском одна женщина два года в подвале и под обстрелами подогревала воду для аквариумных рыбок, чтобы они не замерзли. И знаете, она сохранила всех. Многие жители, оставшиеся в разрушенных городах и селах, берут под опеку по 20?30 собак и кошек, делятся с ними едой из гуманитарной помощи. Военные порой тоже делятся последним. Попробуйте сказать им, что эти животные не важны", — говорит она.

Цифры и истории

За три года проект "Животные зоны СВО" превратился в системную организацию, спасшую более 6500 жизней. Большую часть пристроили в другие города, кого-то вылечили и вернули под присмотр местных жителей. Животные проекта есть в домах по всей России — от Калининграда до Владивостока и Южно-Сахалинска.

Недавно они получили президентский грант на годичную работу мобильного ветеринарного пункта. Для Евгении это не цифры и отчеты. Каждое спасенное животное — отдельная история.

"Помню Люсю — собаку, которой мина разорвала морду, — голос Евгении стал печальнее. — Военные не могли ее пристрелить, она так смотрела… Мы ехали за ней 10 часов в одну сторону, а через полчаса после нашего отъезда в тот дом, где она жила, попал снаряд".

Сегодня Люся живет в Петербурге, у нее новый нос и любящие хозяева. Но за каждой такой историей — недели реабилитации, бессонные ночи и постоянный риск.

Еще одна история, запомнившаяся всему приюту, — спасение кота Мышки на Запорожском направлении.

"Мы должны были забрать животных для отправки в другой город. Но вечером попали в настоящий ад: обстрелы, хаос. Пришлось отступить в зону связи — на согласованную точку пробиться было невозможно. Ночь провели в машине и в кустах — дороги опасны, неизвестно, откуда ждать огня. Ночью пришло сообщение: "Тяжелый случай на Запорожском. Можете забрать?" Точка эвакуации — в 8 км от нас. Решили, что успеем прокатиться. На следующее утро подлетаем на место и видим, как к нам, стоя на мотоцикле, мчится военный. Ему с позиции было минут 40 до нас ехать по опасной дороге, где все простреливается. В рюкзаке у военного — израненный кот. Весь в крови, гное, с переломами. Ему соорудили коробку, чтобы он не болтался в рюкзаке, а в сумке проделали дырочки для вентиляции. Его звали Мышка (сначала все думали — кошка, но потом "правда" выросла)", — улыбается Евгения.

Кота пришлось брить — раны были страшные. За два месяца его вылечили. Мышка уехал во Владивосток, в семью того самого военного, который вывез его из-под огня.

О людях и проекте

Сейчас в проекте "Животные зоны СВО" трудятся около 20 человек. Большинство из них, включая волонтеров, получают зарплату. Проекту активно помогают школьники в Донецке. На каникулах многие регулярно приходят в приют, чтобы поработать "котонянями" и "гладиаторами" (теми, кто гладит животных, играет с ними и таким образом социализирует их).

В команде есть ветеринарные хирурги, переехавшие в Донецк из Москвы, чтобы набраться практики и опыта. Ведь проект, помимо прочего, возродил "военную ветеринарию". Врачи здесь работают не только со стандартными травмами и паразитами (клещами, глистами). Они лечат осколочные ранения, пришивают почти оторванные конечности котам и собакам, помогают хвостатым справиться с контузиями. Здесь военная ветеринария, о которой раньше писали только в советских книгах, стала реальностью.

На группы проекта (официально включенные в перечень Роскомнадзора) подписаны более 30 тыс. человек. Их пожертвования позволяют приюту в Донецке справляться со всеми тратами, которые порой превышают миллион рублей в месяц. Благодаря собственной операционной, лаборатории и ветврачам приют проводит дорогостоящие операции гораздо дешевле. Также в нем принимают пациентов из ЛНР, Запорожья и Херсонской области.

Подопечных регулярно вывозят для пристройства на выставки животных в другие города. Помимо этого, у приюта есть рейсы в разные города России, животных привозят прямо в руки новым хозяевам.

Сама Евгения называет проект примером устойчивого социального бизнеса. Благодаря четко выстроенной системе приема животных, учета расходов, обкатанным схемам пристройства проект приобрел популярность и завоевал доверие людей, властей и даже военных.

"Мы не хотим быть примером благотворительности "с протянутой рукой". Ведь люди устают помогать тем, кто всегда только просит и не показывает успешных результатов. Мы хотим показать, что можно быть успешным даже в этой нише", — подчеркивает она.

В будущем Евгения планирует создать систему учета животных для приютов, своеобразную CRM, куда можно будет вносить прибывших/убывших питомцев, вести учет средств и расходников. Также она намерена создать методички для организации работы приютов для животных.

Сложности и мотивация

Сейчас у приюта есть несколько сложностей: всегда нужны волонтеры и квалифицированные кадры, которые помогут в спасении, лечении животных, уходе за ними; иногда нужно больше содействия со стороны властей для помощи в постфронтовых городах; никогда не будут лишними как пожертвования, как и информационная поддержка.

"К счастью, нам редко приходится сталкиваться с намеренной жестокостью, чаще травмы — следствие трагических обстоятельств. Но ведь общество измеряется отношением к самым слабым. Когда мы видим глаза спасенных кошек и собак, плачущих от счастья военных и гражданских, забирающих их домой, у нас появляется мотивация продолжать. Мы хотим помочь обществу, потому что потом именно спасшие и спасенные будут определять, в каком мире мы будем жить", — подытожила Евгения.

Дарья Храмочкина